Писателю Константину Воробьеву 24 сентября исполнилось бы 96 лет. В литературном музее в честь памятной даты сотрудники провели встречу литераторов, студентов и преподавателей. Приехала и дочь писателя Наталья Воробьёва.

Сергей Романов, преподаватель кафедры литературы: «Есть честная настоящая военная проза, и есть военная проза лакировочная. О войне могут писать люди, которые воевали и о войне могут писать люди, которые о войне знают где-то там, понаслышке».

Настоящая военная проза - это у Константина Воробьева, добавляет преподаватель кафедры литературы Сергей Романов. В Красную армию тогда еще будущий писатель был призван в 1938 году. В декабре 41-го лейтенант Константин Воробьев был контужен и попал в немецкий плен. Прошел 6 лагерей. Дважды бежал. В 1943-44 годах был командиром партизанской группы из бывших военнопленных в Литве. Во время нахождения в подполье написал автобиографическую повесть «Это мы, Господи!». Небольшой фильм о тяжелой жизни писателя в военные и послевоенные годы показали участникам встречи. Для студентов - это всего лишь рассказ о курском писателе. Для его дочери Натальи Воробьевой - живые воспоминания.

Наталья Воробьева, дочь писателя Константина Воробьева: «Очень часто, когда папа уходил, я забиралась в кабинет, папа писал карандашом на листе бумаги. И читала то, что он писал, и меня это потрясало, потому что даже такой лексики у меня не было тогда в запасе».

В домашнем кругу Константин Воробьев был добродушен и приветлив. Любил поэзию и музыку, пел песни.

Наталья Воробьева, дочь писателя Константина Воробьева: «Кто приходил, они запомнили все отца и сказали, что вот нам отец твой исподволь дал какие-то уроки, как надо жить. Вот все просто в доме, но так хорошо, так тепло, и отец всегда с такой улыбкой нас встречает, и всегда может ободряющее словечко сказать, поиронизировать».

В 1975 году после тяжёлой болезни Константин Воробьев умер, практически, на руках у своих близких.

Наталья Воробьева, дочь писателя Константина Воробьева: «Умирая, папа пел журавлей. Я помню, как он лежал, он очень мало разговаривал с людьми, говорил: «Меня надо спасти, я еще столько не успел. Я по сути ничего не написал! Это позорно! Это я помню… А вот умирая, он пел «Журавлей»».

Татьяна Савенкова, Вести-Курск

11:54 | 25-09-2015